= КОН =
Вован Жирик и компания
репортаж с места событий
На трибуну поднялся маленький, едва различимый издали мух.
— Кыш!
— Я т-те дам «кыш»! — окрысился мух и, видя, как все пораскрыли рты перед говорящей мухой, продолжал: — Мерзавцы, негодяи, подонки! Однозначно! Только выйдешь на трибуну, слова не произнеся, — уже кричат: кыш! Довели демократию! Ежели так пойдёт, может быть, и вовсе нам уйти с политической сцены?
С мест слышны крики:
— Да! Убирайся вон! Мух нам тут не хватало! Все чешемся уже!
— Фигушки, — отрезал мух и поправил микрофон.
В воздухе запахло жареным фактом…
Когда оживление достигло приличного накала и только самый ленивый журналист не залез на голову другому, мух подготовительно откашлялся и залихватски продолжил:
— Подонки! негодяи! они разграбили наш парк — нашу гордость и славу! Теперь любая пришлая собака слово имеет, а нам, коренным, проходу нет! Кругом, куда ни посмотри: и в Соединённом королевстве Англии и Голландии и даже на Кирибацких островах — и то права животных соблюдаются. Мы не можем… Почему? Нет должного контроля над парком, в котором мы живём. Гласность нужна, гласность!
Из рядов вырвалось:
— Но позвольте! ведь мухи не говорят!
— Вот! — И перст его устремился в небо. — Вы послушайте! Во время, когда невозможно уже молчать, под прессом революционной ситуации, когда и немой заговорит, мы, истинные борцы за свободу, идём на выборы с решительным и бескомпромиссным ответом коррупции, разгильдяйству и анархии, царящим в нашем парке. Я буду, как всегда, краток: мы организуем блок, называться будет: «Вован Жирик и компания», кратко ВЖИК. Этим сказано всё! Вопросы?
— Владимир Койотович, а почему у вас такое отчество?
— Ничего не знаю! У меня мама — муха, — и задумчиво помолчав: — Отец — юрист, ну… вы знаете…
— Так в чём же ваша платформа?
— Борьба с анархией: непримиримо, беспощадно, раз за разом, время от времени. Мы сформируем новое правительство, которое кардинально и навсегда избавит всех от всех проблем.
Из толпы моментально полетели вопросы:
— А водки нальёте?
— Придём к власти — будет хоть залейся!
— А девки меня кривоносым обзывать перестанут?
— Мы внедрим моду на кривые носы. Те, кто был с прямыми носами, — будут жалеть об этом. Даже нет, следующий год объявим годом «Кривого носа».
— А вот скажите… Мой муж пьёт и лупонит, пьёт и лупонит. Неужто доживу, наконец, до борьбы с алкоголизмом?
— Водку мы запретим вообще! Любая алкогольная продукция будет вне закона!
— А жилищный вопрос?
— Каждому по дуплу!
— А не хватит!
— Отберём у богатых.
— Но предпринимателям вы обещаете гарантии собственности?
— А как же? Кто сколько нахапал — всё амнистируем. Всё. До последнего.
— А вот предыдущий оратор мне мужа обещал красивого и богатого…
— Женщина! Я издам такой указ… нет, прямо в конституцию пропишем: право на труд, право на отдых и следующим же пунктом — право на мужика.
— Не, а я чо-то не понял, это типа легализации свободных отношений?
— Сам ты, ненормальный, легализации. Вот посмотрите: настоящий подонок! Только ему тыр-пыр. Учиться иди. Овладевай профессией, и не будет дурацких мыслей. Дурацкие мысли мы запретим тоже: приравняем к загрязнению воздуха. Сказал глупость — плати штраф! Сказал ещё — в двойном размере. Сказал по-третьему — ну, тут уже вариант: либо штраф, либо иди в парламент.
— Газета «Лесной Жук», скажите, а…
— Не скажу!
— А…
— Бэ!
— Ёо-о!
— А вот тут я с вами согласен. Каждой бабе по мужику, каждому мужику по бабе, каждому ребёнку по родителю, каждой твари — по паре, каждому времени — деньги, каждой потехе — час.
— А будет?
— Будет!
Мух несколько перевёл дух, чуток прокашлялся и продолжал:
— Продвигаемое нами антикоррупционное правительство возьмёт на себя все жизнеобеспечивающие отрасли парка в свои жёсткие руки. Мои министры — это вам не голоштань, не заморыши ободранные, а опытные в своём деле образцы честности и порядочно укутанные в плащи и кинжалы борцы с криминалом.
Как по мановению волшебной палочки позади муха появились покамест не замеченные лица из его избирательного блока. Он ткнул в первую:
— Гая Разводницкая назначится министром наук, тяжёлой промышленности. Лёгкой — Далев.
— Да-да! мне чего полегче, — тут же засуетился тот.
— Позвольте! — вдруг поднялся самый упёртый журналист. — Мы все ещё в школе учили, что Далев — это словарь!..
Жирик посмотрел уничтожающе. Журналист сел.
— Далев — это бурундук, интеллигентская твоя башка. Дальше идёт министром труда и налогооблажания — Александр Чипонок. Весь пищепром отдаю своему давнишнему другу Рокфурию Монтировкину. Остального нам не надо, не надо! Всяких там балетов-шмалетов…
— Простите, вы сказали о налогах?!
— Однозначно! Почему в нашем парке не платят налогов? Всякая прогрессивная форма распределения доходов лиц паркового ареала должна вносить свой вклад в общее дело. Налоги — это наше всё.
— А чем платить-то? Что у нас есть-то? Денег-то отродясь и не бывало…
— Натурой!
— Это как?
— Как в старину было на Руси-матушке. Денег никаких не было, да, были лишь меха. Платили мехами.
— Не понял?! Ты чего ж, гад, последнюю шкуру содрать, что ль, со всех хочешь?!
Неприятный холодок забегал вдруг у всех по шкуре… Мух запнулся, потерял мысль от восстающего в негодовании народа и попятился назад. Но было поздно: на сцену поднимался революционный матрос в тельняшке с крест-накрест пулемётными лентами — известный анархист Толстой.
— Это что ещё за кот Матроскин?! — пятясь, храбрился Жирик.
— А вот я тебе покажу, контра недобитая! А ну, братва, лови буржуя!
— Спаси-и-ите! Нарождающийся класс предпринимателей в опасности!
Далее свалка, нецензурные выкрики — журналисты в восторге.
окончено