= КОН =
Запутанное дело
детектив
Поздно вечером, когда сентябрьское солнце уже собиралось показать себя другим народам, «Спасатели» прибыли в Лондон. Поездка была деловой, сугубо деловой до такой степени, что занявшие их дела приняли оборот хронический и потребовали поселиться здесь надолго. Лишь один Чип изо всей команды знал это с самого начала. Фактически он и затянул дело так, чтоб остаться на родине Шерлока Холмса как можно дольше и, применяя новые для него самого методы, справедливо именуемые им дедуктивными, вычислить главу, а лучше, мозг местного преступного мира, который непременно существовал здесь, как он полагал.
Прежде чем выбрать себе хорошую нору или дупло, «Спасатели» облетели все окрестности, но так и не нашли ничего лучше старого дуба в Гайд-парке. Полёт сопровождался обычной перебранкой относительно выбора места, или, что вернее, «Спасатели» умотались в поисках так, что самолёт сам воткнулся в ветви вставшего на пути дерева и повис в них, как мотылёк в паутине. Опытный глаз мог бы заметить, что Чип нарочно сел на руль, когда его пытались оттащить за уши и обе лапы и принудить искать иного места посадки. Однако дерево решило всё за них.
Потирая кто чего ушиб, «Спасатели» очухались и вдруг заметили, что ударом вывалились из самолёта и, пролетев должное расстояние, оказались внутри дупла. Мало того, дупло было ничьё, брошенное, потому уже мало кто из них не обрадовался такому повороту событий. Времени было за полночь, темнота была приличная, посему все прочие приготовления к постоянной жизни было решено оставить до утра.
По прошествии нескольких часов, утром следующего дня, первым поднялся Чип, рассмотрел окрестности, сверился с картой и обомлел… Чудесней выбора для новой штаб-квартиры было и не найти. Несмотря на обилие разных парков, скверов и садов в Лондоне, их занесло именно в Гайд-парк, а всего через какие-то пару кварталов от него находилась сама Бейкер-стрит, что прибавило командиру духу, и он разбудил всех.
Надо сказать, не все разделили его радость: в утренние часы вообще мало кому сразу же по пробуждению понравятся вопли и прыжки перевозбуждённого бурундука. Вообще местный воздух делает много с любым дышащим организмом, и, едва и дня не продышавши местным туманно-альбионным воздухом, «Спасатели» почуяли в себе некоторое изменение состояние духа. Спокойствие, свойственное местным островитянам, охватило их, и меланхолично поджатые губы Дейла, едва показавшегося из-под одеяла, в ответ на радостные вопли Чипа, презрительно произнесли:
— Я думаю, сэр, вы пренебрегли нашим спокойствием, — после чего Дейл зарылся головой в подушку и больше не отвечал.
Все на секунду потеряли дар речи, но на своё же удивление готовы были согласиться с этим; даже Чип обнаружил в себе достойное желание извиниться, но не нашёл для этого достаточного количества британских выражений (это упущение он будет восполнять на протяжении месяца).
Тем временем дела подходили к концу. «Спасатели» жили уже второй месяц в новом штабе, привыкли ко всему английскому, раскрыли мимоходом несколько преступлений, связанных с кражей велосипедов в парке, помогли вернуть хозяину домашнего питомца, коим представился тарантул почтенных лет, только потому и не покусившийся съесть своих спасителей; спасли от разорения двадцать осиных гнёзд, нашли пропавшую пуговицу, но не нашли её хозяина; арестовали двух за жестокое обращение с конфетами, и главное — завели много полезных знакомств. Выйти на главаря местных бандитов не удавалось — Чип негодовал, но ничего не мог поделать. С этим чувством ему бы и пришлось покинуть Британию по завершению дел, если бы не одно событие, повернувшее странным образом весь ход событий.
Свой намеченный отъезд было решено провести по-«спасательски» празднично. Бурундуки даже уговорились до маскарада: Чип убедил-таки напарника разыграть сценку вместе с Дейлом. Тот поначалу не хотел, вернее хотел, но хотел сам предстать в образе великого сыщика Шерлока Холмса: роль доктора Ватсона его прельщала меньше. Но Чип так ловко смастерил ему шляпу и где-то раздобыл клетчатое пальто, а Роки добавил к этому белый шарф, что Дейл не устоял. Чтобы окончательно войти в роль, он накрутил целую пачку сигар и согласился лишь с условием, чтобы ему разрешали их курить. Все сигары были сделаны из сбора местных трав, поэтому ни у кого не возникло опасений. Дейл был наконец доволен.
Уже к подготовке праздника оба бурундука облачились в свои наряды. Чип выглядел, как заправский Холмс, лучше настоящего. Большую силу убеждения в этом он показал обращением с трубкой, вылепленной из пластилина, которая не дымила, но зато забавно им затягивалась. Пока Рокфор готовил угощение, Гаечка возилась с упорно не горящей гирляндой, а Вжик мастерил луноход (чтоб хоть как-то отдалиться от повсеместно проникающей викторианской эпохи), Чип и Дейл поснимали свои старинные шляпы и пальто, разожгли камин, сели у него полюбоваться на прощание его весело пылающими угольями и послушать потрескивания дров в тиши и покое. Завершённые дела вызывали у обоих благодатное чувство выполненного долга, и сладкое умиротворение поглотило их. Несколько минут только и было слышно, как трещат дрова в камине, ну и ещё как моргают глаза Дейла да посасывает свою трубку Чип.
— Послушайте, мой друг, — сказал в тишине Чип, делая глубокомысленную затяжку, — разве вам не совестно будет уезжать отсюда в такой безмятежности? Мы завершили дело — это факт — но в то же время мы оставляем здесь кучу неразрешённых проблем и загадок.
Дейл молча потрепал его по колену, не поднимаясь с кресла.
— Да, Холмс, — отвечал он, — мы не сделали главного: их мозг, как вы многоусердно нас убеждаете, до сих пор правит Лондоном… — Он поправил воротничок двумя пальцами и продолжал: — Но, ах, дорогой Холмс, всё о чём я пока жалею, это только о том, что ещё не выкурил ни одной своей сигары.
И он незамедлительно поднялся, чтобы достать их с каминной полки. Чип не ответил ни слова, но когда его ближайший сподвижник, вытянув кочергой горящее поленце и взаправду прикурив от него, начал усердно дымить, Чип решил предостеречь его, но уже не смог этого сделать: едва открыв для этого рот, он сам набрал в него дыму и расчихался больше Дейла. С минуту они чихали вместе. Наконец, преодолев это, Дейл поспешил выбросить зловонный окурок в камин и досадно сказал:
— Мои прежние пристрастия к табачному магазину на Бредли-Оксфорд-стрит меняются: довольно того, что меня обманули, подсунув какую-то цейлонскую подделку.
— Не огорчайтесь, Ватсон, — отвечал Чип, когда лицо его сумело обрести обратно своё флегматичное выражение, — курите трубку, мой друг, — и сделал для примера пару клубастых пыхов, которые Дейл, как бурундук, не лишённый фантазии, несомненно оценил.
Но неожиданно в гостиную вбежала Гаечка в наспех надетом платье, должном изображать костюм хозяйки дома миссис Хадсон.
— Что горит?! — Затем, переводя взгляд с одного бурундука на другого, она потупилась: — Я хотела сказать… в смысле… Господа, вы разожгли огонь — но зачем?
— Здравствуйте, наша дорогая миссис Хадсон! — протянули оба бурундука.
— Я вижу, что ничего не горит, по крайней мере такого, что было бы жалко сжечь. Я удаляюсь. Проклятая гирлянда не даёт мне покоя. И вы, господа, тоже занялись бы делом: не всё же курить. Мало того, что вы задолжали мне за квартиру двадцать фунтов, теперь вы намереваетесь сжечь весь дом! Найдите дело, господа, — с этими словами и опечаленным видом она удалилась обратно.
Солидная пауза растворилась в воздухе.
— В самом деле, Ватсон, — сказал Чип, подымаясь с кресла и оправляя пиджак, — мы бы могли и заняться делом.
В этот момент во входную дверь позвонили.
— Миссис Хадсон, не трудитесь, я открою дверь, — возвышенным голосом прокричал на кухню Дейл.
Но Гаечка уже давно освоилась в своей роли и не поступилась своим правом спуститься к входной двери; смущённый этим Дейл возвратился к своему другу и опустился в кресло.
— Скажите, Холмс, вы ведь уже имеете представление о том, кто к нам мог пожаловать в эту пору? Я каждый раз поражаюсь вашему методу, но, признаться, и каждый же раз невольно страшусь того — а вдруг вы ошибётесь?
— Ошибаться, мой друг, так же легко, как и измазать свой плащ о колесо, влезая в кэб, — резонно отвечал Чип. — Но моё предположение будет таково. — Он помедлил. — К нам с визитом пожаловала, скорее всего, молодая особа совсем юных лет. Её зелёное платье изношено неподобающе для её образования, из-за чего можно предполагать, что она работает, скорее всего, сельской учительницей где-нибудь на востоке Норфолка либо была лишена фамильного наследства.
— Как-как вы сказали? Именно лишена фамильного наследства? — Тха-ха-ха! — Ну, Холмс, ну помилуйте, каким же образом вам удалось это вывести? Неужели только по одному звонку в дверь?
— Именно по звонку, — сказал без тени иронии Чип и продолжал: — Только юные особы способны звонить так требовательно — притом одновременно и неуверенно, и надрывно — из-за боязни сломать ноготь о кнопку звонка.
— Да? — изумился Дейл. — В самом деле, в самом деле… Я просто поражён…
В ту же секунду в дверях образовалась миссис Гайка и, взмахнув обеими руками, на всю гостиную объявила:
— Это всё она, молодая леди в зелёном, которая приходила вчера, когда вас не было, по поводу, кажется, своего наследства. Я сказала ей: вы дома и её примут.
— Так значит — по звонку?.. — тихо зашипел на Чипа Дейл, но вынужден был опустить протянутые к горлу своего лучшего друга руки, когда в гостиную вошла вчерашняя визитёрша.
Ею оказалась мышь действительно юная, прелестного сложения, со светлым лицом, одетая бедно, но ступавшая уверенно для своего возраста, и к тому же по взгляду её ловилась устремлённость, которая, видимо, и заставила её придти; во всём читались черты хорошего воспитания.
— Простите, господа; я не смогла оставить вам свою визитную карточку… — поспешно проговорила она, приблизившись к камину, подле которого сидели бурундуки.
— Нет-нет, не затрудняйтесь, — учтиво отвечал, привставая, Дейл.
Леди присела на поданный ей стул.
— Прежде чем вы приступите к изложению своего дела, мы должны представиться, дабы вы могли удостовериться в том, что пришли по адресу, — произнёс с достоинством Чип и выразительно посмотрел на Дейла, ожидая, что тот его подобающе представит. Дейл в ответ как-то рассеянно поглядел на друга, как тот важно пыхает своей пластилиновой трубкой, и, правильно воспользовавшись случаем, обратился к юной особе:
— Мы представляем одно из старейших сыскных агенств Старого Света, которое вот уже долгие годы возглавляет мой друг Чирлок Хопс, — и указал рукою на Чипа.
— Очень приятно, мистер Хопс, — сказала девушка, не заметив лёгкого спазма лицевых мышц Чипа от того, как его назвали.
— Да, — с улыбкой продолжил Дейл, — ну а меня зовут…
— Датсон! — немедленно выпалил Чип, — его зовут Дроктор Датсон, — и сияющая улыбка заволокла и его лицо.
— М-да… э-э-э… — перевёл внимание на девушку Дейл, — ну а кто вы? и что привело вас к нам?
— Меня зовут Элизабет Ноунсволк, — немедля начала она. — Но эта фамилия не настоящая. Так звали одного человека из прислуги моего отца, некогда влиятельного вельможи и графа. Так получилось, что после его неожиданной смерти было найдено завещание, где мне, как младшей дочери, не доставался титул, а потому я должна была выйти замуж или просто отказаться от фамилии. Я выбрала второе, но так поспешно, что не смогла придумать ничего лучше фамилии человека из прислуги. Но настоящая моя фамилия — Кусь-Шебурширская. Она происходит из старинного аристократического рода придворных мышей королевы Виктории. Но, что фамилия значит, я не знаю: преданий никаких не сохранилось… Все фамильные манускрипты оказались уничтожены при наводнении в ящике для старого белья. Хотя это было тоже очень странное для всех нас событие…
Чип с Дейлом переглянулись.
— Кому же достался титул после неожиданной смерти старого графа? — спросил, слегка прищуриваясь, сэр Чирлок в образовавшейся заминке. — Вы можете рассказывать более подробно.
— О, как это несправедливо! — девушка в чувствах заломила руки. — Он достался сэру Блекберту, который был женат на моей старшей сестре. Она была влюблена в него с детских лет и совсем не понимала того, какой это ужасный человек… Он погубил её!
— Ну зачем же так переживать? — пытался успокоить её Дроктор, придвинув ей полный стакан воды. — Девушки часто видят худое в выборе сестры.
Но та на это вознаградила Дейла взглядом полного негодования.
— Как же вы можете так говорить? — сказала она и расплакалась.
— Простите моего неделикатного друга, — отвлёкся наконец от трубки Чип. — Нам всё интересно из того, что вы говорите, но нам пока не хватает подробностей. Расскажите, что же неприятного было для вас в этом человеке. И, прошу вас, будьте уверенней.
— Да, да. Я должна держать себя в руках, — сказала, всхлипывая, молодая мышь. Некоторое время ей понадобилось на то, чтобы прийти в себя. Далее она продолжала: — Сэр Блекберт — человек очень странный. Он никогда, я заметила, не чихал и не сморкался. — Тут леди Элизабет поймала взгляд некоторого недоумения обоих бурундуков и для усиления добавила: — И очень многие это замечали. Согласитесь, странно иметь знакомство с человеком на протяжении более полутора десятков лет и никогда не видеть, чтобы он высморкался или хотя бы чихнул. Несмотря на то что все так или иначе это делают: хотя бы тогда, когда нездоровы. Этот же мистер Нечихайка как-то умеет совершенно обходиться без этого. И это у нас, в Англии!
Бурундуки машинально переглянулись. Они совсем об этом позабыли!
— У него даже носового платка не водилось! — продолжила мышка. — В передний карман он клал платок для протирания очков. Который тоже никогда не использовал. — Она пожала плечами. — Потому что он никогда не носил очков. У него было очень хорошее зрение — крайне подозрительно хорошее.
— Да, — выдавил из себя Чип, — это действительно очень странно, особенно если у состоятельного джентльмена не встретишь носового платка.
— И у нас, в Норфолке, считают, — произнесла мисс Ноунсволк со значением, — что только дьявол никогда не бывает простужен, — и глаза её сверкнули.
Чипу что-то после этих слов не засиделось на месте: дело с нечистой силой обещало мало хорошего; недовольно поёрзав, он обратил свой взгляд на Дейла, которому тоже трудно давалось хладнокровие.
Неожиданно двери распахнулись, и в гостиную въехал Вжик на луноходе. Громыхая и скрипя механизмами, он объехал стол и, улыбаясь солнечной улыбкой из-под шлема скафандра, выехал из гостиной прочь. Двери закрылись.
— Да, — сказала леди, обернувшись на бурундуков. — Но это ещё не всё.
Набираясь духу, гостья теребила в руках перчатки. Наконец она заговорила:
— Этот дьявол во плоти, мистер Блекберт, в конечном итоге её погубил. Мою сестру. Мы были так дружны в детстве, — её глаза снова увлажнились, — пока её глаз не пал на этого негодяя. Её стало не узнать! Но это, в сущности, пустяки перед тем ударом, когда она объявила об их помолвке. Будь жива наша матушка, которая скончалась незадолго до того, она бы ни за что не допустила бы этого! Она всячески нас оберегала. А батюшка не стал возражать и дал согласие на брак. Ведь это открывало ему обратно двери в Клуб и решало некоторые материальные затруднения.
— Что же стало потом? — напряжённо мысля, проговорил мистер Хопс.
— А что стало?.. Не прошло и недели со дня свадьбы, как нашего отца постигла загадочная смерть, многие подробности которой от меня скрывают. Даже сестра знала больше, но меня весьма нарочито оберегали от знания большего, и я ничего не могу к этому прибавить. — Мышь, вздохнув, помолчала. — Но так или иначе их медовый месяц был омрачён и испорчен. А затем и вся семейная жизнь понеслась коту под хвост.
Тут девушка опасливо огляделась, полагая что в помещении случайно мог присутствовать ещё кто-либо из кошачьих.
— О, простите меня…
— Ничего. Продолжайте, — сказал добродушно Дейл.
— Её нашли утром в собственной постели, возле которой лежал опрокинутый бокал Божоле; в нём были остатки яда. Полиция установила, что это было самоубийство… Но кто же поверит?! Бедная Алиса! она не знала, за кого выходит замуж!..
Некоторое время была полная тишина. Целая цепь странных, неожиданных смертей на фоне дележа солидного наследства кружила Чипу голову. Мозг преступного мира должен был находиться где-то рядом.
— А скажите, мисс Шебурширская, — обратился он, преисполненный того же сильного чувства, — приходилось ли вам видеть или, может быть, слышать какие-либо достоверные факты о состоянии вашего покойного отца? И вы ещё не рассказали, что же вам досталось по завещанию.
— Да-да, я всё скажу… Финансовое положение отца было не самым завидным; мне, тем более второй дочери, рассчитывать было особо не на что, и я вполне была готова к тому, что из наследства получу разве что долги. Мне помогли дальние родственники, чтобы я могла зарабатывать уроками музыки… А когда после смерти отца было распечатано завещание, то в нём почти вся собственность отписывалась за долги, права владения чем-либо оставшимся и титул доставался сестре, а моё имя указывалось только раз. Отец оставил мне шкатулку с письмами жене (он держал их отдельно) и четыре акции Мышь-Индской компании, да и то под доверенным управлением сэра Блекберта, что значит: мне не досталось ничего.
— Хм… При таком положении дел, — поднявши бровь, сказал задумчиво Чирлок, — вам уже нечего бояться этого пресловутого второго наследника: он уже и так взял, что хотел. Вы ему не должны быть интересны.
Молодая мышь потерялась на слове; взгляд её метался, ища понимания в глазах собеседников, и она уже начала сомневаться в том, правильно ли она сделала, придя сюда и выложив всю подноготную чужим людям. Но тут вступил Дейл:
— Дорогая мисс Элизабет! Конечно, мы понимаем, что вы никогда бы не пришли к нам, не будь у вас на то веских оснований. И если вам угрожает опасность, мы сделаем всё для того, чтобы её предотвратить. Но для этого мы должны убедиться в том, что понимаем, в чём же она для вас состоит. Пока же, кроме цепи загадочных событий, у нас нет чёткого представления даже о том, в чём же состоит ваше дело.
— Чертовски правильно, Датсон! — промолвил, разворачиваясь в кресле, Хопс. — Надеюсь, молодая леди простит мне мою логическую грубость, тем более что выражаться так высокосодержательно, как умеет мой высокочтимый друг Дроктор, дано далеко не каждому. И лишь потому из нас двоих именно он пишет дневники о наших общих приключениях.
Чип довольно покосился на друга, а тот залился краской до ушей, не ожидая столь сочной похвалы. Всё это так или иначе сыграло на то, что расстроенная девушка отбросила сомнения и была готова довериться, но всё-таки сидела молча некоторое время и накапливала мужество, дабы продолжить рассказ.
— Видите ли, господа… — начала она.
Молодая мышь вдруг как-то внутренне воссияла; в глазах её читался некий загадочный налёт.
— Я обладаю некоторой тайной, — вкрадчиво сказала она. — И тайна эта тоже имеет ценность. — На этом она остановилась, чтобы насладиться произведённым эффектом. Чип с Дейлом переглянулись, но смотрели так же непонимающе.
— Этой тайне очень много лет, — продолжила её наследница. — Впрочем, она и тайна-то не для всех… Я выражаюсь непонятно. Сейчас объясню. Существует старинная легенда, уходящая корнями в суровые времена рыцарей Круглого стола. Она широко известна в наших придворных кругах и тайной сама по себе является условно, поскольку в виде семейных преданий передаётся из поколения в поколение, не выходя из нашего круга. По этой легенде, в один прекрасный момент из короны короля нашего Артура вывалился драгоценный камень, закатился за трон, и им завладели придворные мыши. Впрочем, по другой версии, мыши сами его отколупнули. Но так или иначе камень попал в руки именно мышам. Он был очень большой и дорогой; чаще его описывают как бриллиант, крупный камень кроваво-красного цвета. Его появление породило большую смуту: каждый хотел владеть им, его вид многих сводил с ума красотой своих граней, а безразмерная цена сделала бы его обладателя баснословно богатым. Мгновенно его прозвали «Нулинан», что значило на древнемышином наречии что-то вроде «Бесконечно много значащий». Затем для преодоления распри был созван совет, на котором было решено этот дорогой камень вернуть на место. А чтобы те, кто станет возвращать, не подрались бы из-за камня и не утащили бы его, было решено поручить это дело лишь одному — самому разумному из всех — сэру Мышелоту. К чести его, он действительно отнёс его к короне, однако не ожидал, что, в отсутствие прежнего, самый большой бриллиант королевские ювелиры успели заменить в короне другим, точь-в-точь как «Нулинан». Люди об этой подмене так и не узнали, и по сей день им неведомо, что существует ещё один камень из короны короля Артура. Смешно сказать: самой короны давно нет, а потерявшийся камень имеется, но об этом знают только мыши! — Гостья многозначительно оглядела бурундуков, переводя дух, и продолжила: — Но на этом тайны не кончаются. Так вот, попав в интересное положение с двумя одинаковыми бриллиантами, мудрый сэр Мышелот решил так: вернуть людям камень — невозможно, принести назад мышам — породить новую смуту, а оставить себе — никто не узнает. И припрятал камень. А возвратясь, доложил о выполнении своей миссии как ни в чём не бывало, а мыши исправно наблюдали воочию, как блестит камень обратно в короне. Таким образом, теперь уже ни люди, ни мыши не знали, что венчает корону Артура не настоящий «Нулинан». Завеса тайны всё сгущается… — Юная рассказчица загадочно улыбнулась и продолжила: — Далее версии разнятся, что же стало с камнем в последствии. Одна из них рассказывает следующее: единолично пресыщаясь его красотой, Мышелот хранил его у себя до конца дней своих, и камень и так и переходил обычным порядком в наследство следующему камнелюбцу. Но это всё сущая неправда, поскольку род Мышелота давно извёлся, и никаких наследников, стало быть, нет. Другая же версия гласит: Мышелот был бездетен и опасался своих алчных наследников и того, что могло бы произойти, стань известным вся правда о камне; здесь он проявил вновь свою мудрость: сам себя он посчитал не хозяином, а только хранителем камня, и решил, что его следует передавать на хранение не своим прямым наследникам, а наиболее надёжному мышу из любого другого рода как следующему хранителю вечной тайны. И с тех пор никто не знает, ни где хранится этот камень, ни кто его хранитель.
Последние слова мышь произнесла, мягко затихая, и наконец замолкла. Несколько задумчивых мгновений лишь дрова оглашали гостиную своим весёлым трещанием. Хопс начал выбивать трубку о край столешницы.
— Вы верите в справедливость этой легенды? — спросил он.
— Я придворная мышь, — невозмутимо отвечала юная леди. — В нашей среде не принято сомневаться в семейных преданиях; там и не в такое верят. Для меня даже не стоит вопрос, существует ли камень вообще. Конечно существует! — она было вспыхнула, но «доктор» снова принялся её успокаивать.
Чип как ни пытался изобразить благосклонное делу выражение лица, а всё не находил той самой необходимости выслушивать всё подряд, какую открывает для себя чистый, не испорченный эмоциями ум интеллектуального гения. Легенда по-настоящему зудила его, рассказ был захватывающ — и именно это не давало ему думать, раздражало и побуждало его немедля вскочить и побежать не зная куда искать этот камень. Но он, как серьёзный сыщик, не мог себе позволить такого буйства. Почувствовав закаменевшую хмурость на своём лице, он откинулся в кресле и наперекор всему произнёс:
— В нашей практике бывали дела легендарного свойства.
— Вот видите, — оживилась мышь, — вы должны мне помочь!
Образовавшуюся натянутость вовремя исправили часы, пробив пять.
— Да! — привстал галантно Датсон. — Мисс Элизабет, не будет ли вам угодно покамест угоститься нашего чая? Мы в известной степени рады пригласить вас к столу, фактически из него не выходя, — и он поклонился решительным кивком головы, успев, однако, заметить, что шутка дошла до адресата. — Знаете, наша хозяйка, миссис Хадсон, умеет превосходно его готовить! Она подмешивает в него крупицы высушенного мальвианского корня, — добавил он заговорщицки.
Не теряя и двенадцатой части секунды, в гостиную вошла миссис Гайка.
— Господа, я принесла вам «Вечернюю Таймс», — сказала она и, расставляя чашки её любимого херендского фарфора, продолжила: — Пишут, вы утратили былую силу мысли, мистер Хопс, и едва ли уже сможете совладать с блистательной раскрываемостью дел Скотланд-Ярда. Мистер Лестрейд с нескрываемой прямотой заявляет, что покой Лондона теперь не зависит от непрофессионалов…
Чип презрительно отбросил от себя эту газету. На первой её странице была приклеена его фотография с Дейлом, где они глупо таращатся в объектив, подстраивая друг другу рожки и высовывая языки.
— Что же, друг мой, — лукаво поинтересовался Дейл, — уже записали нас во вчерашние герои?
Казалось, с минуту Чирлок боролся с собой, погруженный в яростные думы. Лицо его то мрачнело, то заливалось краской. Наконец, прибыв в реальность, он спохватился, подпрыгнув в кресле, и торопливо обратился к девушке, которая всё это время сидела тихо как мышь:
— Так что, говорите, у вас за дело?
— По всему, сударыня, вы хотите получить этот камень по праву наследства?
— О, это было бы так замечательно, мистер Хопс!
— Что же, вы на него имеете право. Разумеется, вы получите его, если, конечно, мы доберёмся до него раньше, чем это сделает мистер Блекберт.
Мышь смотрела умоляюще. Дейл тоже хотел было вставить слово, но звонок на входной двери тревожно задёргался, прервав разговор. Миссис Хадсон пошла открывать. Буквально за тем же послышались крики в повышенных тонах в прихожей, а потом в гостиную, не снимая цилиндра, ворвался господин в отменно лакированных ботинках, при фраке и с негодующим лицом игрока, впервые по-крупному проигравшимся; за ним семенил седовласый, несколько сгорбленный старичок, видимо его слуга.
— Так вот, мисс, где вы упрятались от меня! — гневно вскричал незваный гость, стремительно приближаясь и стуча воинственно об пол тростью на каждом шаге.
Однако его появление как будто никого не смутило, более того — никто даже и не подумал встать. Приблизившись, он остановился в шаге от стола, брезгливо осмотрел окружающих и, словно как у себя дома, принялся отчитывать беглянку.
— Я запретил вам покидать дом, мисс Элизабет! Вы ослушались меня уже второй раз — для молодой леди это непростительно! Вы…
— Мистер Блекберт, я так понимаю? — послышался из-за спины голос Дроктора.
— Да! — рыкнул тот, развернувшись на голос. — Я граф Шебурширский, пэр Англии, — мощно задекламировал он. — Если кому-то мало приятно моё появление, то пусть всецело относит мой визит милости вот этой особы, — он указал пальцем на молодую мышь. В той разом взыграло волнение:
— Я ничем не виновата перед вами, сэр!
— Вы ли не виноваты? — продолжал неистовствовать незваный гость, размахивая своей тростью. — Отдайте мне камень! Или вы и далее станете лгать, что это только легенда?
— Вы и так заполучили всё, что хотели!
— Отдайте мне камень! — с большей твёрдостью с голосе сказал он. — Или я обыщу вас!
Чип немедленно встал. Углядев в том вызов, Блекберт приблизился к нему.
— Конечно, вам она уже наплела всякого вздору, — продолжил свой спич пэр, — про придуманные ею права, однако убедитесь в этом сами — кроме лжи с целью утаить от меня мою собственность, она ничего не сможет предоставить.
Он протиснул руку во внутренний карман своего фрака и ловко вынул свиток завещания. Было понятно его самодовольство, можно было даже не читать: очевидно всё принадлежало ему… Впрочем, Чип со всей серьёзностью развернул-таки бумагу, въедливо, но быстро изучил и наконец известил всем, что все формы состояния без исключений перешли к новоявленному графу.
— Итак, леди, — произнёс Блекберт, выждав тяжёлую паузу, — намерены ли вы поступить, как следует благовоспитанной девушке в нашем законопослушном обществе, и отдать вещь её законному владельцу? — Его сияющий тон победителя заставил лицо Элизабет почернеть. — Учитывая особую ценность этой вещи, — продолжил граф, — что меня удерживает просто вызвать полицию? С вами, дорогая, полиция, как я, церемониться не будет. Упрашивать, увещевать, читать морали — в тюрьме с вами не так будут обращаться. Там никто не будет выслушивать ваши милые россказни, вас там нарядят в гнилую робу и будут кормить тюремной тухлятиной, пока не сознаетесь, где спрятали украденную фамильную драгоценность. Вы подумайте, на что себя обрекаете.
В эту минуту и Чип и Дейл ощутили, в какое дело они попали.
— Так что, будем ли вызывать полицию? — обратился Блекберт уже к ним. — Вас обоих тоже следует привлечь: за укрывательство воровки. Думаю, камень найдётся где-то здесь после полицейского обыска, — и он по-хозяйски оглядел помещение.
— Здесь нет никакого камня, — холодно отрезал Чирлок.
— Где же он? — вторично подступил граф к парализованной страхом девушке.
— Я не знаю… — отвечала она, глотая слёзы. — Господа! — крикнула она в исступлении. — Ну сделайте же что-нибудь!.. Он же нас всех съест!..
— Съест… — повторил, скривившись, Блекберт. — Отдайте камень и можете быть свободны. Я даже не стану вспоминать, что вы когда-либо были.
Элизабет ещё пыталась несуразно взывать к обоим сыщикам, но Чип практически устранился, рассеянно поискал свою трубку, а найдя, подавленно раскуривал её, а Дейл с не менее озадаченным видом лишь сказал:
— Боюсь, мисс, если дело обстоит таким образом… благоразумно будет послушаться этого господина… — и развёл руками.
— Где камень, Элизабет? — третий раз обрушился на неё Блекберт.
— Я его никогда не видела даже… — отвечала она, потеряв всякую волю.
— Вот как? — продолжал свой допрос граф. — Я перерыл всё вверх дном, все известные мне тайники в доме, но и намёка не нашёл на то, что мне нужно. Разве что вот эту шкатулку дорогого тестя, которую он почему-то оставил именно вам (почему вам — не могу понять); её пока не удалось раскрыть, — и он указал в сторону давно позабытого своего слуги, стоявшего поодаль стола. Слуга, видимо, только и присутствовал затем, чтоб тащить сюда оную шкатулку; принеся, он поставил её на пол рядом с собой.
Шкатулка была велика; но и тяжесть её была такова, что о набитой старыми письмами прежнего отца семейства он ещё сам при жизни мрачно шутил, что воспоминания содержит она в основном тяжкие. Шкатулка была хорошего дерева; открыть её, по-видимому, не получилось.
— Немедленно отдайте мне ключ от неё! Я хочу знать, о чём писал ваш отец. Там могут быть ценные сведения о камне. Вы же не знаете, где он?
Девушка беззвучно покачала головой.
— Прекрасно, где ключ?
— Ключа у меня никогда не было…
— Зачем же тогда ваш отец завещал вам эту бесполезную коробку, интересно?
— Он говорил, что в будущем всё будет раскрыто в самом завещании.
Неуступчивый граф вторично вынул из кармана свой свиток.
— Здесь, — сказал он, потрясая им, — ничего такого нет!
— Возможно, там сказано что-то неявно, — сказала неожиданно появившаяся миссис Гайка. — Во времена моей молодости, — здесь она сделала утончённую паузу, — очень любили разного рода тайнописи. — Говоря это, она делала Чипу какие-то знаки.
— Да, действительно, — согласился тот, — было бы вполне закономерно подвергнуть текст научной экспертизе.
— Как раз для этого, — далее задавая нужное направление, сказала Гаечка, — мистер Хопс держит химическую лабораторию.
Едва ли кто заметил мимолётное замешательство на лице знаменитого сыщика, впервые узнавшего о своей природной тяге к химии. Но предложение осталось в силе, и мистер Блекберт великодушно согласился подвергнуть свиток экспертизе.
Общим скопом все проследовали в соседнюю комнату, оказавшуюся изрядно наполненной всякими склянками и удушливыми запахами малознакомых химических веществ. Чип был удивлён более всех, ведь ещё какие-то полчаса назад он был уверен, что эта лаборатория существует лишь в его воображении.
— Ну-у, — сказал он, — приступим к экспертизе.
Все столпились вокруг него, ожидая новых мыслей, но выдающийся сыщик как-то неуверенно прошарил по полкам, заглянул через горлышко на всю глубину какой-то склянки, постучал пальцем по колбе чёрной, пузырящейся жидкости с подозрительной надписью «Выпей меня» и в нерешительности задумался.
— Я думаю, мистер Хопс, — сказала вдруг рассеянно миссис Гайка, — вы забыли свой обличительный раствор в мойке.
— Ах да, ну конечно же! — стукнул себя по лбу Чип и уже двинулся в направлении мойки, но на полуразвороте переспросил: — А вы не помните, почему я забыл раствор в мойке?
— Вы наполняли им пипетку, если мне не изменяет память, — ответила миссис.
— В самом деле, — произнёс бурундук и, загадочно поигрывая бровями, наполнил оной жидкостью полную пипетку.
— Постойте! Что вы собираетесь делать? — неожиданно изумился граф.
— Оставьте, это всего-лишь обычная формальность, — сказал прямодушно Дейл, подставляя развёрнутый свиток завещания под лучшее освещение.
— Я дал вам не затем, чтоб вы окунали его во всякие жидкости! — вскрикнул Блекберт и быстрым движением руки метнулся выдернуть свой свиток, но, не достав, лишь ударил случайно по руке Чирлока, в которой находилась пипетка. Большая капля немедля шлёпнулась вниз.
— Сейчас же отдайте завещание! — приказал главный наследник.
— Но вы же сами отдали его на экспертизу… — возразил было Дроктор.
— Я передумал! — отрезал граф и властно протянул руку, дабы в неё вложили требуемое.
Датсон покорно приступил к сворачиванию, как вдруг мисс Элизабет, которая на всё смотрела из-за его плеча, вскрикнула:
— Постойте! Глядите!
Круг ещё более стиснулся. Но без особых зрительных ухищрений стало заметно, как то место в завещании, куда упала капля обличительного раствора, удивительным образом начало преображаться. Смоченная надпись потихоньку исчезала, а за ней проявлялась другая — с совсем иным содержанием!
— Как вы это объясните, мистер Блекберт? — с расстановкой спросил сыщик Хопс и заглянул ему в глаза.
— Что?.. Я не знаю… Что вы сделали с моим завещанием?!..
— Здесь проявилась надпись: «Сэр Джон Вильям Блекберт, граф Шебурширский, пэр Англии», — прочёл громко Датсон.
— Хм-м-м, — исполнился больших подозрений Чип, — вы хотите сказать, что покойный граф написал своё завещание на вашей гербовой бумаге, притом в то время, когда вы ещё не носили этот титул?
Не зная, что ответить, Блекберт испуганно косился то на одного бурундука, то на другого.
— Это значит: вы сами написали это завещание от начала и до конца, — беспощадно срезюмировал Чирлок.
— Это подделка! — торжествующе воскликнула мышь.
— Как вы смеете?! — вскричал взбешённый аристократ и взмахнул своей тростью. Блеснул клинок, сокрытый дотоле в недрах трости, и угрожающе упёрся в Дейла, стоявшего рядом и не успевшего ничего даже сделать. Как это произошло, никто и понять не успел.
— Прошу не двигаться! — сказал громко Блекберт, водя отточенным остриём около горла Датсона. — Одно движение — и одним бурундуком станет меньше! — Он зорко оглядел всё вокруг. — Да, вам удалось раскрыть меня, — сказал он с досадой, — но уже поздно: дело сделано, господа! Вы, молодая леди, пойдёте со мной, куда я вам покажу, остальные не шелохнитесь с места! Бриллиант всё равно будет моим, и всё её фамильное золото также!
— Кто сказал: золото?! — неожиданно прогремело у всех за спиной.
— Кто смеет делить сокровища, пока я здесь капитан?! Клади всё золото на бочку, юнга! — повторился до боли знакомый голос, и на свет вышел Роки, весь с головы до пят снаряжённый по-морскому, как прожжённый пират предшествующего столетия.
— Это ещё что за пугало? — накалился Блекберт.
— Три тысячи чертей!! — взревел на оскорбление пират. — Пусть сожрут меня гигантские головоноги, если я не проучу эту сухопутную крысу! — Роки выхватил из-за пояса свою кривую абордажную саблю, ржавую, как старый стофунтовый якорь, и бросился на обидчика.
Такого напора фальшивый граф не ожидал; он бросил под ударами свою трость и, избегая их, кинулся к окну — иной путь был ему отрезан — но «Спасатели» настигали его. У самого окна он сбил заодно с ног Вжика, который ходил вокруг да около на ходулях, словно не замечая никого вокруг; в последнюю секунду, уже казалось, бурундуки схватили его, как он словно рыба выскользнул из их кучи и с рассечёнными саблей панталонами вылетел прямиком через окно. Лишь Чирлок Хопс успел выхватить свой верный револьвер и выстрелить вдогонку, однако присоска на верёвочке, притянутая назад, возвратила лишь цилиндр беглеца. Дейл торжественно водрузил его себе на голову.
— Ловок же скакать по окнам этот мистер-твистер! — сказал удивлённо Рокфор, просовывая свою саблю обратно за пояс, когда всё дело было закончено. — Разве мы приглашали его на наш маскарад? — и, получив в ответ самые разнообразные и немыслимые взгляды, слегка потупился: — Ну не виноват я, что он убежал; я подумал, маскарад уже начался, ну и… — и, ворча себе под нос, предпочёл виновато удалиться.
— Скорее! — не находя себе покоя, взмолилась молодая леди. — Надо опередить его! Вы не представляете, каких ещё бед может натворить этот негодяй! Он способен на всё!
Однако Дроктор, к которому быстро вернулось прежнее меланхоличное расположение духа, несмотря на предшествующую опасность, тут же поспешил рассеять её страхи:
— Я сомневаюсь, леди Элизабет, что он сможет вступить в наследование чем бы то ни было и распоряжаться: его фальшивое завещание вот — у меня, — и он покачал свитком в воздухе.
— Поглядите-ка лучше на эту трость, — сказал Чирлок, подымая с пола сей замечательный предмет. — Какую великолепную улику он здесь оставил: такой может позавидовать любой сыщик!
— Я хочу сказать, мистер Хопс, — незамедлительно вмешалась миссис Хадсон, — если вам больше не нужна эта опасная палка, давайте я её выброшу.
Редкая улыбка прошла через лицо гениального сыщика.
— Ах, дорогая наша миссис Хадсон! Это оружие достойно гораздо большего, чем попасть в ваш досточтимый мусорный ящик.
— Да, оружие великолепное! — вторил Датсон, впрочем ещё не замечая особого энтузиазма у обеих мышей.
— Не только, дорогой друг, — сказал важно Хопс, не отвлекаясь от рассматриваемой вещи, — и не столько великолепное, сколько говорящее о его владельце. Несмотря на то что я впервые держу в руках такое почтенное оружие, я могу сказать со всей очевидностью, что трость эта была изготовлена в Нюрнберге старым слепым мастером Урсулой Зильберфункелем, чьё элитарное оружейное искусство славится в преступном мире всей Западной Европы, включая Британские острова. Стоит лишь нажать на маленькую незаметную кнопку у рукояти этой трости, как сокрытый в её полости клинок разом выдвигается на всю длину, превращая трость в настоящее копьё, — и он ещё раз продемонстрировал совершенство механизма.
— Вы не сказали главного, Хопс: кто же хозяин? — поддел его Дейл.
— Пройдёмте в гостиную к моему секретеру.
— Ах да, ваша знаменитая картотека…
Все направились обратно в гостиную.
— Меня смутило его имя с самого начала, — начал Хопс издалека, роясь в своей картотеке. — Его это странное сочетание «Джон Блекберт», слишком примитивное для отпрыска знатных фамилий… И оно, по-видимому, фальшивое не меньше, чем его завещание.
— Ну допустим, и что же?
— Я просто переставил слоги и получил нечто вроде «Блон Джокфельд» — а это уже что-то.
Если бы не репутация лучшего сыщика Лондона, на него бы посмотрели, как на полоумного. Датсон скептически цокнул языком.
— Когда-нибудь я научу вас пользоваться своей картотекой, а пока поглядите вот сюда, — сказал невозмутимо Хопс и протянул ему какую-то одну из карточек.
— Действительно, тут написано «Блон Джокфельд»! — воскликнул совершенно ошеломлённый Дроктор.
— В самом деле, в числе клиентов нашего старого оружейника есть такое лицо, и оно заказывало ему явно не подставку для книг. А вот и он! — наконец воссиял Чирлок, вытягивая нужную карточку. — «Бартоломео Гугельсборо — аферист и вымогатель». Датсон, будьте так добры, прочтите это сами.
— «…он же Дусмус Глюмм, он же Гуго Роматтик, он же Сагай Струхтембад и так далее… он же Блон Джокфельд».
— Теперь вы видите, мой друг, немой предмет способен рассказать о своём хозяине почти столько же, сколько знает он о себе сам!
— Невероятно, Хопс! Раньше я думал, вы держите карточки, чтобы раскуривать свою трубку…
— Иногда, мой друг, иногда, — отвечал Чип с широкой улыбкой.
— Мисс Элизабет, — сказал Хопс убедительно, — вы и ваша семья стали жертвой одного из самых отъявленных негодяев Европы. Мы очень сожалеем о произошедшем, но вернуть всё утраченное так или иначе, видимо, уже не в наших силах…
— Я знаю, господа. Наш дом ограблен, этот негодяй уже давно оттуда всё повывез… Даже, вступая в законное владение, никаких средств к существованию я уже не получу…
— Ну, как же! — просиял Датсон. — Милая леди забыла про алмаз!
— О, я даже не знаю, где он… — сказала она без тени надежды.
— Я готов спорить, что знаю, где он, — ответил на это Дейл.
— Вы? — изумился Чип. Едва снова зажжённая трубка вывалилась у него изо рта.
— Ну, если доброе пари сможет воздействовать на вас ободрительно, я готов предложить его вам. Со всей очевидностью я утверждаю, — продолжил он торжественно, обращаясь ко всем, — что камень находится здесь.
Его рука легла на тот самый ларец, который появился вместе в Блекбертом и оставался стоять посреди гостиной в самом неприкаянном виде. Чирлок немного покоробился.
— Пари для нашего сыскного дела — вещь сугубо безнадёжная, — возразил он. — Из доброй сотни фактов выудить какой-то один на основе сущего гадания… Вы, мой друг, мой дорогой Датсон, родились не в ту эпоху, чтобы строить такие умопомрачительные предположения. Но мне очень нравится ваша версия, — добавил он, задумавшись.
— Хопс! — всплеснул руками Дроктор, улыбка залила его лицо. — Ну взгляните же, наконец, сюда и не говорите, что не замечаете его! — Он обошёл вокруг ларца и победно оглядел окружающих. — Алмаз конечно здесь! — и он вторично похлопал по его крышке.
— Вы в самом деле полагаете, мистер Датсон, — спросила в неуверенности мисс Ноунсволк, — что бриллиант может находиться здесь, в шкатулке с письмами моего отца?
— Зачем вы спрашиваете, дорогая хозяйка этого сокровища, когда мы можем просто открыть и сразу же убедиться в этом? — сказал Дейл, постепенно заражая её своей идеей.
— Да; но, как я говорила, у меня нет ключа…
— Не беда! — парировал Дейл, доставая кочергу из камина.
— Постойте! — испугалась Элизабет. — Моя шкатулка… вы можете её повредить!
Создалась неловкая минута, в течение которой истерзанная страданием всех происшествий молодая мышь не находила никакого верного решения, что же делать. Дейл прохаживался с кочергой наперевес, Чип посасывал свою трубку, миссис Гайка протирала на всякий случай поверхность ларца свежей полиролью. Только Вжик безмятежно кружился у всех над головами внутри небольшого воздушного шара. Как он туда забрался и как его надул — оставалось долгое время непонятным. В этом натянутом безмолвии вдруг проявился слуга. Этот почтенных лет старичок, пришедший сюда вслед за Блекбертом и приволокший, собственно, саму шкатулку, остался в гостиной, даже когда его хозяин задал стрекача. Его присутствия всё это время словно и не замечали; он стоял в нерешительности что-либо делать, как бедный родственник, и переминался с ноги на ногу. Эта неловкая тишина, в которую поместилось всё собрание, томила его, казалось, ещё больше окружающих. Наконец он не выдержал.
— Дорогая мисс Ноунсволк! — произнёс он дрожащим голосом, и все взгляды упали на него. — Я честно служил вашему отцу верой и правдой долгие годы и имел с ним отношения столь тёплые, что он поручил мне незадолго перед своей кончиною, когда он распоряжался по наследству, некоторые обязанности. — Он перевёл дух и продолжал: — Эта шкатулка полностью ваша со всем её содержимым — вы можете быть уверены; а вскрыть её он велел, как будет указано в завещании.
— Но он даже не дал ключа! — раздосадованно сказала наследница.
— Этот ключ у меня! — ответил слуга с возрастающим волнением, и вздох облегчения прошёлся по комнате.
Не теряя времени, он углубился во внутренний карман своей ливреи и вытащил весомый ключ на свет. Это был он — никто не сомневался. Руки девушки словно сами потянулись к нему, бережно взяли и поднесли к губам.
— Боже, я вам так благодарна! — воскликнула она.
Слуга в большом почтении поклонился.
— Постойте! — вдруг оборвала свою радость хозяйка торжества, и прекрасное личико её сразу омрачилось. — Но ведь у нас нет подлинного завещания…
— Да-с… — слуга только развёл руками.
— А на что оно вам? — весело откликнулся Датсон. — У вас есть ключ. Давайте просто откроем — и делу конец!
— Что вы! что вы! — замахала она своими руками. — Я никогда не пойду против воли моего отца! Если мне надлежит поступить так, как сказано в завещании, я так и сделаю.
— Но, дорогая мисс, — сказал строго Хопс, — вы же, как мы все понимаем, не располагаете этим документом. Мало того, я вам скажу, что усилиями мистера Блекберта этого документа, по-видимому, уже не существует. Однако в его руках подлинное завещание побывало несомненно. Во всяком случае его попытка подделки именно говорит о том, что появление ещё одного варианта завещания было уже исключено.
— Что же вы, Чирлок, — не желая терять доброго расположения, сказал Датсон, — так мрачно передаёте суть вещей? Унылая жизнь интеллектуального отшельника сделала вас неисправимо мрачным! А-а… кстати, любезный, — не обращая внимания на гримасы Чипа и так же полушутя, обратился он теперь к слуге: — может быть, вы некоим образом предъявите нам и завещание?
— Прошу меня извинить, мне был поручен только ключ.
— А кстати, почему же вы не отдали его раньше?
— Я не имел возможности, сэр. И потом, я должен извиниться перед вами, мисс: я засомневался было в вашей порядочности, прочтя то прежнее фальшивое завещание. Оно меня ввело в полное заблуждение… — он виновато прослезился.
— Что же, мы и будем так стоять вокруг этого ларца? — рассмеялся Дейл, наблюдая эту безысходную ситуацию, но никто не мог дать ответа.
С минуту в гостиной царило сплошное размышление. Все сели за стол и смотрели на ключ, лежавший посредине его, пытаясь выдумать выход.
— Нет, право же, я сделаю это! — вдруг поднялся Дейл, схватил быстро ключ, над которым было нависла лупа Хопса, и двинулся к ларцу.
— Что вы собираетесь сделать? Нет! не открывайте! — взвизгнула его хозяйка.
Дейл завис над ларцом, но не успел он нетерпеливо всунуть ключ в скважину, как Чирлок с криком: «Стой, тебе говорят!» — вскочил и треснул его длиннющей тростью Блекберта; смятый ударом трофейный цилиндр свалился с его головы. Ошарашенный Датсон поворотился.
— Мистер Хопс! Не соблаговолите ли объяснить то, что вы только что сделали?
— Господа! господа! Ради бога, не ссорьтесь! — возникла между ними мисс Ноунсволк.
— Э-э-м-м… Датсон, — начал, пытаясь объяснить свою горячность, Хопс. — Вы вынудили меня на эту меру; простите, но ваше стремление не слушаться воли владелицы — незаконно.
Датсон молча поднял свой цилиндр, прежде принадлежащий Блекберту; он был ещё зол, но понимал, что сам выставил себя в это неловкое положение, и не находил, что ответить.
— Мистер Датсон, дорогой, я же просила вас остановиться…
Он всё молчал, крутя в руках цилиндр; желая вернуть ему форму, он просунул руку внутрь, но перед тем, как надавить, почувствовал что-то внутри.
— Здесь что-то есть! — он просиял. — Двойное дно!
Все, кто ещё сидел, вскочили с мест. Миссис Гайка подала нож. Дейл немедля подрезал подкладку цилиндра и вытащил какую-то бумагу…
— Не может быть!.. — послышался сдавленный голос Чипа.
— Да, это оно! — победно возвестил Датсон. — Похоже, это и есть завещание вашего отца, мисс Ноунсволк.
Не в силах сдержать эмоций, молодая мышь схватилась за бумагу и принялась жадно читать.
— Ну вот, — сказала рассеянно миссис Хадсон. — Всё дело, как всегда, оказалось в шляпе… — и она по привычке понесла разодранный цилиндр в свой мусорный ящик.
Все ждали, что скажет наследница. Дейл с готовностью держал обеими руками ключ. Чип сбегал за точными весами. Впрочем, уже без слов было понятно, что все эти приготовления не напрасны: глаза девушки горели огнём и она просто решила дочитать до конца, не пропуская ни строчки. Наконец она оторвала глаза от завещания, отложила его и тихо и сладко нараспев произнесла:
— Боже мой… Слава святому Франциску!
Поднялись бурные аплодисменты.
— Давайте же, давайте же откроем шкатулку!
Наследница подошла к ней и, получив со всей торжественностью ключ из рук Дейла и, набираясь уверенности, оглядев ещё раз всех вокруг, вставила ключ в замок. Довольно упругий механизм поддался всё же её нетвёрдой руке, и после третьего оборота по гостиной разлилась музыка. Её механические аккорды были необычайны: внутри шкатулки как будто ожил оркестр из полусотни маленьких колокольчиков, и в это время крышка шкатулки, вслед за ртами всех присутствующих, медленно начала раскрываться…
Это было невероятно! Изнутри словно стал вырываться свет, а когда крышка открылась до предела, никто из засвидетельствовавших это чудо не смог проронить ни слова, стоя в священном оцепенении. Всю внутренность ларца занимал сверкающий бриллиант совершенно невероятных размеров.
Под потолком что-то оглушительно бумкнуло, и прямо в руки Гаечке упал Вжик, вывалившись из своего лопнувшего воздушного шарика. Но никто толком этого не заметил, включая его самого: все продолжали любоваться драгоценным камнем. Вдруг всё сияние как будто выключили — крышка шкатулки резко захлопнулась.
— Эй, Чип, зачем ты это сделал? — вскипел Дейл. — Я хотел сказать: зачем это вам понадобилось захлопывать крышку, Чирлок? Нам доставляло удовольствие любоваться им!
— А ну открывай все люки, мелкий негодник! Я хочу видеть, что у нас в трюме! — ревел капитан Роки, размахивая своей саблей.
— Постойте, постойте, друзья! — задекламировал Чип. — Вы, похоже, и вовсе позабыли рассказ нашей гостьи и что за вещь перед нами и каковую силу обрушивает она на каждого, кто лишь посмотрит на неё! Мы все поддались силе очарования и, увлёкшись ею, начали терять разум. Теперь вы понимаете какой опасности мы подвергались сами? Это очень сильная вещь, потому она и держится в ларце, и хранителем её является лишь мисс Элизабет, согласно завещанию.
— Каков он — алмаз «Нулинан»! — прошептал Дроктор. — Кто бы мог подумать…
— А теперь, мисс Элизабет, — скоро проговорил Чирлок, — вы должны как можно скорее покинуть нас: ваш долг предписывает вам удалиться, чтобы спрятать это сокровище подальше от глаз посторонних. Такова воля вашего отца!
Но девушка так расчувствовалась, что не могла выразить всех благодарностей самым величайшим сыщикам. Слёзы счастья растекались по её щекам.
— Торопитесь! — заклинал её Чип.
Старый слуга с радостью откликнулся сопровождать её.
— Я счастлив, что снова могу служить вам, хозяйка. — Он подхватил принесённый им сюда же ларец и поволок его к выходу.
Через минуту они совсем исчезли из вида, унося с собой свою вековую тайну.
По прошествии получаса, когда все страсти улеглись на самое дно приличествующей дому умиротворённости, словно отделяя фантастизм произошедшего от обыденности нынешнего часа, ничто уже не отвращало «Спасателей» от созерцания огня в камине и ощущения домашнего тепла, наслаждаться которым им было суждено последний день в этом доме, ведь назавтра они должны были уже его покинуть. Зарывшись по уши в плед, на котором ещё к тому же и почивал утомившийся Вжик, великий сыщик Чип анализировал свою несомненную победу. Его планы исполнились на все сто процентов, и лондонская миссия завершилась также полным изобличением мозга местного преступного мира, что заставляло его душевно парить. Лишь одно никак не могло улечься в его голове… Машинально пошарив по карманам в поисках своей трубки, он невольно разбудил дремавшего рядом Дейла и, прикуривая щепкой из камина, обернулся к нему и, полный удивления, спросил:
— Одного не пойму: ну, чёрт возьми, Дроктор, как вы догадались про алмаз?!
окончено